Там, где живут Мазафаки. Похождения бравого Рауля Педрейро, рассказанные им самим
Отчет о походе на г. Мамай (Иркутск) 20-22 апреля 2001 года
Глаза еще не открыты спросонья, но рука сама тянется к телевизору. Щелчок, фраза: "Да, я уже не тот бравый Рауль Педрейро!", еще щелчок, телевизор погас. Бьюсь в истерике, понимаю, что это про меня.
Сегодня особенный день. Мы с группой иркутских бордеров под кодовым названием "Мазафаки" едем кататься на гору Мамай, которая в понимании новосибирских бордеров под кодовым названием "Сноуборд-клуб" – место, где можно реально откинуть борды в лавине. Мечталось об этом походе еще со времен основания "Сноуборд-клуба", а ведь он сам уже успел откинуть свой борд.
Сборами никто серьезно не руководит, все само собой ясно и традиционно: Глеб берет туалетную бумагу и велит мне накупить еды. Шульц накупает еды на всех и водки. Я тоже беру водки, на себя и еще. Костя берет котелок. Карби берет как всегда.
Встречаемся на вокзале. В поезде сидячих мест меньше, чем людей (гораздо меньше). Мы побеждаем парочку пассажиров и получаем все по мягкому месту. В полночь пьем пиво и ложимся спать на полу вокзала Слюдянка. Утром в электричку и в 9 часов мы на нужной станции. Начинаем поход длиной в 12 километров на охотничьих лыжах с бордами и рюкзаками. Мазафакам это привычно и через два часа они у "зимухи" (домик под горой в котором печка, окно, дверь и лавки). Я иду по их следам 4 часа. К счастью, кроме их следов ничьих других нету. Красота вокруг неописуемая, но ходить со скоростью Мазафака я не могу, ведь я не тот бравый Рауль Педрейро.
Выхожу к зимухе, радостные Мазафаки лезут целоваться и щелкают меня на фотоаппарат. Фотоаппарат не наш и скоро его хозяева, занявшие зимуху раньше нас, уходят (получив прозвище "Ушельцы"), унося бесценные кадры и несмотря на уговоры остаться. Как ни странно, но уже через полчаса я с Шульцем и Карби начинаю восхождение на Мамай. Сравнить мне это не с чем. В "Сноуборд-клубе" такие приколы не практиковались. Поджидая, пока я доползу по 40-градусному склону до первого привала, Шульц уснул. Да, просто лег на доску и реально захрапел! А кругом снега по шею, вот-вот лавина может сойти, медведь вылезти. А он спит – одним словом, Мазафак. Взошли полгоры, прицелились в кулуар и погнали. Сразу оказались в лавине. Слава борду, лавина мелкая, но к концу спуска решили ее пропустить, на всякий случай. Уклон все тот же – не менее 40 градусов. Шерегеш по сравнению с этим просто холм хреновый. Поднимаемся второй раз, Шульц уже не спит. Новый кулуар, опять лавина. Опять мелкая, опять все в порядке, я даже догнал Шульца.
Вечер. Едим, пьем, Мазафаки рассказывают мамайские истории. Пересказу это не поддается (особенно письменному), но если когда-нибудь встретите любого Мазафака, попросите рассказать историю про булку. Карби забывает закрыть окно и мы ложимся спать. Снится сон: женщина в красном пальто поднимается по мамайскому склону. Идет очень легко и быстро. Я вижу как ее накрывает лавина. Из лавины также легко и быстро выходит скелет и идет дальше вверх. Просыпаюсь и понимаю, да я все-таки не тот бравый Рауль Педрейро, если снится такая муть.
Второй день. Настроение прекрасное. Солнце светит офигенно, горы белоснежные и даже осталось пожрать. Начинаем подъем на самый верх Мамая. Через 200 метров (на Мамае практически равнозначны метры пути и перепад высот) Шульц и Карби тормозят и ждут меня, оглядываясь по сторонам. Я обшариваю взглядом соседние горы, но ничего интересного. Оказывается, интересное уже здесь, прямо под носом. Следы медведя, который явно недавно (часа 2-3 назад) обнюхивал нашу тропу наверх, пробитую вчера. Даже я понял, что весной проснувшийся медведь хочет есть, а кроме нас тут еды нет! Раз его пока не видно, значит он устроил засаду выше! Обломись, гад! И мы мчимся вниз как только можем. На таком уклоне и чистом насте – очень экстремально. Вспоминаю надпись на стене зимухи: "Бордер вылетел на кочку. Все пи...ц, на этом точка". Вижу: Карби вылетел на кочку и правда пи...ц, точка. Внизу обрадовали Глеба: "там медведь!". Удивлению нет предела: "А что же вы так долго пристегивались?".
В надежде, что медведь терпелив и не скоро выйдет из своей засады, идем на другую гору – напротив через речку. Тот же Мамай, только пониже. Склон не менее крутой, лезем дольше часа. В один момент Шульцу показалось, что пошла лавина (это Карби поехал на жопе), он приходил в себя минут пять. Наконец, я залез наверх и мы сразу взяли траверсом на соседний склон. Скорость просто офигенная. Плавный уклон вниз по жесткому насту плавно выводит на верх другого склона. Ощущения непередаваемые. В Н-ске такое даже не приснится. Опять немного наверх и мы готовы к спуску. Опять чувство, что я не бравый Рауль Педрейро. Первая мысль – сползти отсюда на жопе – проходит с пониманием, что доедут только уши. Шульц рванул вниз, за ним Карби, с мыслью о кочке и точке делаю буквально пике по склону и стараюсь не потерять Мазафаков из виду. Мысли исчезают – я попадаю в снб-рай. Уклон 40 и более, ровный наст (следа не остается), кулуар шириной метров 40-50 и скорость, скорость, скорость. Да, это стоило и подъема ползком на гору, и похода на лыжах, и медведя, и женщины в красном. Это просто чистый, неразбавленный ни подъемниками, ни лыжниками, ни отелями, ни пивом, ни ратраком, ничем – сноубордический рай! "А ведь там бывает и павдер, а не только наст как сейчас", – сказал Шульц, когда мы возвращались. Мне стало плохо от зависти к Мазафакам.
На обратном пути по лесу Глеб страшным матом заклинал местный снег не проваливаться под лыжами. Но тот всё равно проваливался. Так уж повелось в этом лесу. Я даже почти не отстал от Мазафаков, не знаю почему. То ли медведь в засаде, то ли жажда пива, то ли ленинская искорка в глазах (был как раз день рождения вождя) гнала меня скорее к электричке. Но на этой станции пива не бывает. Никогда. Зато в Слюдянке всегда и много, и разного, и еще рыбы и хлеба пожалуйста, и еще бутылочку. Вот такой счастливый конец.
Огромное спасибо всем, кто помог мне в этом походе:
Глебу – за всё Шульцу – за ночлег и за всё Косте – за историю про булку и за всё Карби – за радость и смех и за всё Ольге – за лыжи (они у Глеба) и за супчик и за всё Ковалю – за деньги и за всё Кнопке – за всё Всем мазафакам и жителям Иркутска за всё Медведю – за то, что обломился Лавинам – за то, что не завалили Мамаю – за то, что есть
А вообще-то, конец не такой уж счастливый. Ведь теперь я уже не тот бравый Рауль Педрейро, который радостно гонял в Ключах и думал, что Шерегеш – это Гора. Теперь я знаю, что такое Горы и они далеко от Н-ска очень далеко – там, где живут Мазафаки.
_________________ relax and balance
|